" Абиссиния"

Между берегом буйного Красного Моря 

И Суданским таинственным лесом видна, 

Разметавшись среди четырех плоскогорий, 

С отдыхающей львицею схожа, страна. 

Север — это болота без дна и без края, 

Змеи черные подступы к ним стерегут, 

Их сестер-лихорадок зловещая стая, 

Желтолицая, здесь обрела свой приют. 

А над ними насупились мрачные горы, 

Вековая обитель разбоя, Тигрэ, 

Где оскалены бездны, взъерошены боры 

И вершины стоят в снеговом серебре. 

В плодоносной Амхаре и сеют и косят, 

Зебры любят мешаться в домашний табун, 

И под вечер прохладные ветры разносят 

Звуки песен гортанных и рокота струн. 

Абиссинец поет, и рыдает багана, 

Воскрешая минувшее, полное чар; 

Было время, когда перед озером Тана 

Королевской столицей взносился Гондар. 

Под платанами спорил о Боге ученый, 

Вдруг пленяя толпу благозвучным стихом, 

Живописцы писали царя Соломона 

Меж царицею Савской и ласковым львом. 

Но, поверив Шоанской изысканной лести, 

Из старинной отчизны поэтов и роз 

Мудрый слон Абиссинии, негус Негести, 

В каменистую Шоа свой троя перенес. 

В Шоа воины хитры, жестоки и грубы, 

Курят трубки и пьют опьяняющий тэдж, 

Любят слушать одни барабаны да трубы, 

Мазать маслом ружье, да оттачивать меч. 

Харраритов, Галла, Сомали, Данакилей, 

Людоедов и карликов в чаще лесов 

Своему Менелику они покорили, 

Устелили дворец его шкурами львов. 

И, смотря на потоки у горных подножий, 

На дубы и полдневных лучей торжество, 

Европеец дивится, как странно похожи 

Друг на друга народ и отчизна его. 

Колдовская страна! Ты на дне котловины 

Задыхаешься, льется огонь с высоты, 

Над тобою разносится крик ястребиный, 

Но в сияньи заметишь ли ястреба ты? 

Пальмы, кактусы, в рост человеческий травы, 

Слишком много здесь этой паленой травы…  

Осторожнее! В ней притаились удавы, 

Притаились пантеры и рыжие львы. 

По обрывам и кручам дорогой тяжелой 

Поднимись, и нежданно увидишь вокруг 

Сикоморы и розы, веселые села 

И зеленый, народом пестреющий, луг. 

Там колдун совершает привычное чудо, 

Тут, покорна напеву, танцует змея, 

Кто сто талеров взял за больного верблюда, 

Сев на камне в тени, разбирает судья. 

Поднимись еще выше! Какая прохлада! 

Точно позднею осенью пусты поля, 

На рассвете ручьи замерзают, и стадо 

Собирается кучей под кровлей жилья. 

Павианы рычат средь кустов молочая, 

Перепачкавшись в белом и липком соку, 

Мчатся всадники, длинные копья бросая, 

Из винтовок стреляя на полном скаку. 

Выше только утесы, нагие стремнины, 

Где кочуют ветра, да ликуют орлы, 

Человек не взбирался туда, и вершины 

Под тропическим солнцем от снега белы. 

И повсюду, вверху и внизу, караваны 

Видят солнце и пьют неоглядный простор, 

Уходя в до сих пор неизвестные страны 

За слоновою костью и золотом гор. 

Как любил я бродить по таким же дорогам, 

Видеть вечером звезды, как крупный горох, 

Выбегать на холмы за козлом длиннорогим, 

На ночлег зарываться в седеющий мох! 

Есть музей этнографии в городе этом 

Над широкой, как Нил, многоводной Невой, 

В час, когда я устану быть только поэтом, 

Ничего не найду я желанней его. 

Я хожу туда трогать дикарские вещи, 

Что когда-то я сам издалека привез, 

Чуять запах их странный, родной и зловещий, 

Запах ладана, шерсти звериной и роз. 

И я вижу, как знойное солнце пылает, 

Леопард, изогнувшись, ползет на врага, 

И как в хижине дымной меня поджидает 

Для веселой охоты мой старый слуга.